Календарь памятных дат: Сокол-Номоконов Василий Михайлович

Имя В.М. Сокол-Номоконова хорошо известно забайкальцам. Слава о храбром и мужественном «Соколе» — командире особо-крестьянского партизанского отряда гремела в гражданскую войну. И в годы мирного строительства он оставался на передовой линии: создавал областную милицию, был руководящим работником в системе исправительно-трудовых учреждений.

Около двух лет просидел в Нерчинской тюрьме, где познакомился и подружился с видным революционным деятелем Забайкалья Дмитрием Шиловым. После свершения Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года общим собранием рабочих-железнодорожников был избран милиционером и около года работал на участке обслуживания станций Приисковая и Куэнга Забайкальской железной дороги.

С установлением в нашем крае Советской власти в феврале 1918 года В.М. Номоконов становится в ряды красногвардейцев. С организованным им отрядом из тридцати человек направляется в Даурию и в  составе соединения С. Лазо принимает участие в отражении наступления семёновских войск на Читу.

После падения Советской власти он был вынужден скрываться в тайге, и в феврале 1919 года вместе с учителем Иваном Бурдинским организует один из первых в Забайкалье партизанских отрядов на территории Карымского района. В результате нескольких боевых стычек отряд вынужден был отступить в тайгу, а 25 марта окружён и разгромлен. Уцелела лишь горстка партизан, в числе которых оказался и Василий Номоконов.

В сентябре 1919 года он организует Зиловский летучий партизанский отряд, проводит несколько отчаянных боевых операций против семёновских и японских оккупационных войск. В конце ноября 1919 года отряд «Сокола» — такое имя дали партизаны дали своему командиру — влился в соединение командующего Забайкальским партизанским фронтом П.Н. Журавлева.

Много ответственных поручений партизанского командования выполнял
Сокол-Номоконов: в апреле 1920 года выезжал конспиративно в Маньчжурию и закупал на китайской стороне оружие и патроны; в конце июля 1920 года был членом специальной делегации для переговоров с японцами по прекращению военных действий в Восточном Забайкалье; в августе 1920 года был организатором и руководителем повстанческих отрядов в районе Сретенска, Нерчинска и Новотроицка (Балея). Закончил войну в октябре 1920 года командиром 5 стр. бригады.

Василия Михайловича ценили в народе за его блестящий организаторский талант, отменную храбрость, умение правильно подойти к людям и доступно разъяснить сложные жизненные вопросы. Известный и уважаемый в Забайкалье партизан И.Д. Вологдин вспоминал: «Мне доводилось самому слушать его и слышать отзыв мужиков о нём: Ну, паря, этот тунгус Номоконов — умный, холера, расскажет всё по порядку, кто за что и кто куда прёт».

В октябре 1920 года сразу же после освобождения от семёновских и японских оккупационных войск Читы сюда было переведено из Верхнеудинска правительство Дальневосточной республики. Началась большая организаторская работа по созданию органов народной власти и управления на местах, в том числе и милиции. 

Первым начальником забайкальской областной милиции был назначен
В.М. Сокол-Номоконов. На него возлагался весьма ответственный и невероятно сложный по тому времени участок деятельности.

«Вступив в должность 23 ноября 1920 г. и приступив тотчас же к организации милиции в области, — докладывал начальнику милиции ДВР В.М. Сокол-Номоконов, — мне и моим сотрудникам пришлось встретиться с громадными и нередко непреодолимыми трудностями, которые частью преодолены».

С первых же шагов своей деятельности начальник областной милиции основное внимание уделил созданию уездного звена милиции, укреплению её кадрами. Создавать милицейский аппарат приходилось практически на голом месте.

Вот как об этом вспоминал один из ближайших его помощников Голобоков Андрей Николаевич: «Надо прямо сказать, что Василий Михайлович Сокол-Номоконов был организатором крупного масштаба. Очевидно, зная эту особенность у Сокола, Герасим Аршинский (заведующий отделом внутренних дел Забайкальского облнарревкома — А. Власов) выдвинул его кандидатуру на пост начальника областной милиции.

Назначение он получил, получил и помещение для управления милиции, но у него не было работников, которые могли бы выполнять присущие милиции функции, поэтому он отозвал из штаба Восточного фронта меня и Кожина Г.М. Прибыли мы в Читу в середине декабря 1920 года. Что мы там застали?

Помещение, состоящее из трёх комнат, самого Василия Михайловича, машинистку и одного сотрудника тов. Савву, который и вёл всю канцелярскую работу… Милицейское дело мы не знали, да и грамотой похвалиться не могли. Вот при таких условиях Василий Михайлович приступил к организации областной милиции.

Он почти всё время находился по командировкам на периферии — организуя уездные управления милиции. С этой задачей он справился блестяще — сумел подобрать достойных людей для руководства милицейской работой и дело пошло по намеченному пути» (Из письма автору от 16 октября 1966 года).

Одной из первых была командировка в декабре 1920 года в Акшу, куда он выехал вместе с назначенным туда начальником милиции А.Н. Кибиревым. Сохранилась докладная записка начальника областной милиции Министру внутренних дел ДВР от 24 декабря 1920 г. об этой поездке, в которой характеризуется обстановка того времени и трудности организационного периода.

«Объезжая по области для организации милиции в районе Акшинского уезда, — говорится в докладе, — мне пришлось с трудом пробираться на междудворовых в виду того, что у населения не было свободных подвод: это объясняется тем, что шло с Акши масса грузов военной добычи, и тем, что у населения этого района при отступлении каппелевцы и семёновцы забрали массу лошадей, телег, сбруи.

…По всем сёлам есть от военных властей коменданты, которые в сёлах являются высшей властью гражданского самоуправления, и местные нарревкомы подчинены им. Всюду организованы самоохраны для защиты от нападения… Самоохраны эти не  ходят ни в чье распоряжение за исключением избранного начальника и местного коменданта, которые нередко производят аресты и обыски по своему усмотрению…».

Объезжая уезды, Сокол-Номоконов нередко выступал на собраниях, где разъяснял населению цели создания народной милиции, её задачи по обеспечению общего порядка и охране интересов граждан, советовался с людьми по самым насущным вопросам, возникавшим в ходе налаживания мирной хозяйственной жизни.

Трудности в организации и становлении органов милиции в области усугублялись тем, что в послевоенный период на территории Дальневосточной республики весьма осложнилась оперативная обстановка. В сильной степени были развиты уголовная преступность, бандитизм.

В этих условиях начальник областной милиции настойчиво стремится укрепить кадры милиции надёжными боеспособными людьми. В центре его постоянного внимания были усилия, направленные на улучшение материального положения сотрудников и укрепление технического оснащения милиции. В этом отношении положение было действительно архисложное.

В одном из докладов в Главное управление милиции Сокол-Номоконов констатировал: «Сотрудники милиции вместо того, чтобы всецело отдаться служебным обязанностям, должны заботиться прежде всего об изыскания для себя и своих семей насущного куска хлеба, дабы не погибнуть с голоду и не замёрзнуть в зимнее время, будучи плохо одетыми.

Конечно, в момент, когда свирепствует экономическая разруха, казалось бы не время говорить об улучшения материального положения милиции, но, как говорится, нужда закон переступает и суровая действительность показывает, что современное положение милиции способствует разрушению и без того с больши́м трудом созданного аппарата милиции.

Особенно серьезную работу, — продолжал он, — приходится нести милиции в борьбе с разного рода преступностью, пьянством, курением (выгонкой — A. Bласов) самогонки и спекуляцией. Преступники же, будучи хорошо вооружёнными и имея отличные средства передвижения, являются очень опасными врагами населению и представляют для плохо вооружённой и пешей милиции слишком неравную силу».

Следует подчеркнуть, что Сокол-Номоконов своей неугомонностью не давал покоя ни себе, ни начальству. Весной 1921 года обострились отношения с чиновниками из Главного управления милиции ДВР, которые всячески пытались уличить его некомпетентности, своеволии и малограмотности.

Особенно уязвило их самолюбие то, что начальник областной милиции в решении ряда своих насущных проблем обращался иногда «через их голову» в вышестоящие правительственные инстанции. Но он продолжал делать своё дело так, как он это понимал, как позволяла его совесть.

По его инициативе с 31 мая по 2 июня 1921 г. в Чите был проведён съезд начальников уездных милиций Забайкальской области. Докладывая начальнику Главного управления ДВР об итогах этого совещания, Сокол-Номоконов писал: «Главными мотивами, побудившими меня созвать названный съезд, послужили следующие: абсолютная материальная необеспеченность сотрудников милиции на местах и слишком плохо налаженный аппарат снабжения их пайковым довольствием, который за неполучением ими жалования является единственным и в то же время весьма скудны вознаграждением за тяжёлую и ответственную работу, а также плохое вооружение и обмундирование милиции».

В организационном плане это совещание имело особое значение. Впервые за полгода с момента создания областной милиции были собраны вместе руководители уездных милиций, заслушаны их сообщения, скоординированы совместные действия по налаживанию работы аппарата и определены меры по усилению борьбы с преступностью. 

Несомненно, руководителя милиций уездного звена получили здесь не только ориентиры в своей дальнейшей деятельности, но и подробные разъяснения по многим волновавших их текущим проблемам.

Областная милиция за первые самые трудные месяцы его существования устояла, набрала силы. В этом, пожалуй, был главный её итог в тот невероятно трудный и сложный организационный период. 

Отдавая должное своим солдатам правопорядка, в отчёте за первое полугодие 1921 года первый начальник областной милиции писал: «Приходится удивляться, как сотрудники подведомственной мне милиции пережили суровое зимнее время и не разбежались, бросив службу. Это, я полагаю, можно объяснить тем, что сотрудники милиция в большинстве бывшие бойцы-партизаны, привыкшие ко всякого рода лишениям и учитывающие тяжёлое финансово-экономическое положение Республики».

В должности начальника Забайкальской областной милиции В.М. Сокол-Номоконов проработал сравнительно недолго — до 5 июля 1921 года. Он был снова отозван в Народно-революционную армию для организации отрядов ЧОН. Именно его усилиями были заложены организационные основы милицейского дела в области в период ДВР. 

В конце 20-х и в первой половине 30-х годов В.М. Сокол-Номоконов вновь работал в о́рганах внутренних дел — по линии исправительно-трудовых учреждений. В 1929 году, став начальником Читинского исправительно-трудового дома (так называлась тогда тюрьма), он стал интенсивно развивать производственную базу учреждения с целью привлечения заключённых к общественно-полезному труду.

С помощью боевых соратников и сподвижников Василия Михайловича А.М. Рябцева и Я.Я. Шивака были организованы столярный и литейный цехи, смоляной завод на реке Никишиха, кирпичный завод в Кадале, подсобное хозяйство за селом Шишкино, пивоваренный завод в Чите, рыболовное хозяйство на озере Арахлей. В 1931 году исправтруддом был преобразован в РТК — ремесленно-трудовую колонию.

Сослуживцы с теплотой вспоминали о своём начальнике. Так П.М. Деменштейн — помощник по административной части РТК — рассказывал автору этих строк в середине 60-х годов: «Василий Михайлович подход к людям имел особый, мыслил и действовал самостоятельно, порою решительно. Однажды пригнали в тюрьму с Кыры группу арестованных мужиков и четырёх женщин с детьми — тогда шла подготовка к раскулачиванию. Сокол-Номоконов, увидя этих простых крестьян, не позволил разместить их по камерам.

Распорядился поставить их на питание в вольную команду и поехал к прокурору. Он быстро добился их освобождения — этих людей арестовали за невыполнение твёрдого задания, которое они из-за бедности не могли выполнить. Он говорил: «Решётки долой! РТК — фабрика новых людей».

В 1933 году Сокол-Номоконов был перемещён на работу в Иркутск, а затем в Бурятию. Это, надо полагать, спасло его от репрессий 37—38 годов, когда большая группа бывших партизанских вожаков Забайкалья подпала под их жернова.