Судьба политкаторжанина
Приблизительное время чтения: 22 минуты
Артём Власов
Писатель, краевед. Ветеран МВД, участник Великой Отечественной войны
«Судьбы крутые повороты»
Редакционно-издательский комплекс пресс-службы Управления Судебного департамента в Забайкальском крае, Чита, 2012
Глава «Судьба политкаторжанина» из книги «Судьбы крутые повороты». Изображение на обложке записи: «Фотография Н.Н. Жукова из арестантского дела. 1934 год».
Судьба ещё одного политкаторжанина, забайкальца Николая Николаевича Жукова, во многом переплетается, пересекается и повторяет судьбу А.А. Лопатина. Оба они в молодые годы на волне революционных событий 1905 года оказались втянутыми в революционное движение, были осуждены, попали в тюремные казематы, а затем на каторгу в родные края.
После падения самодержавия, пройдя многолетние «тюремные университеты», они активно включились в общественно-политическую деятельность. Вошли в состав созданной в Чите комиссии по ликвидации печально знаменитой Нерчинской каторги — один в качестве председателя, другой — секретаря. В августе 1917 года после выборов в Читинскую городскую Думу А.А. Лопатин был избран Городским Головою, а Н.Н. Жуков — его заместителем. Была заметна их активная полезная деятельность и в двадцатые годы прошлого столетия.
Но репрессии тридцатых годов не обошли их стороной. К их эсеровскому прошлому пристегнули и «контрреволюцию». По надуманному обвинению бывшие политкаторжане попали в разряд «врагов народа». Они стали узниками новой каторги — ГУЛАГа и в 1938 году закончили свой жизненный путь в тюремных застенках.
Забайкальцам хорошо известны имена своих знаменитых земляков, выдающихся просветителей и общественных деятелей: скульптора Иннокентия Николаевича Жукова1Баркин Г.А., Иманакова Е.Г., Жуков И.Н. // «Энциклопедия Забайкалья: Читинская область» — Т. 2. — Новосибирск, изд. «Наука». — 2003. — С. 353. и его сестры — врача Анны Николаевны Бек-Жуковой.2Цуприк Р.И., Бек (Жукова) А.Н. // Энциклопедия Забайкалья: Читинская область» — Т. 2. — Новосибирск, изд. «Наука». — 2003. — С. 104—105. О них написаны книги, множество статей, очерков, воспоминаний. Ими оставлено богатое эпистолярное наследие.
Однажды в газете «Забайкальский рабочий»3Макаров Б.К. «Человек редкий, прекрасный, незабываемый». // «Забайкальский рабочий», № 126. — 1998. — 4 июля. под рубрикой «Знаменитые земляки» был помещён очерк Бориса Макарова «Человек редкий, прекрасный, незабываемый» — о крупном учёном, академике Николае Николаевиче Жукове-Вережникове.4Макаров Б.К.: Жуков-Вережников Николай Николаевич. // «Энциклопедия Забайкалья: Читинская область» — Т. 2. — Новосибирск, изд. «Наука». — 2003. — C. 353.
Есть в очерке и упоминание о его отце — Николае Николаевиче Жукове5Василевский В.И., Власов А.Е.: Жуков Николай Николаевич. // «Энциклопедия Забайкалья: Читинская область — Т. 2. — Новосибирск, изд. «Наука». 2003. — С. 353. — младшем брате Иннокентия Николаевича и Анны Николаевны.
Хочется поподробнее рассказать об этом интересном человеке из славного семейства Жуковых, све́дения о котором на протяжении многих лет накапливались при изучении архивных документов по истории края в государственном архиве Забайкальского края, архиве Сиблага, краевом краеведческом музее, краевой библиотеке им. А.С. Пушкина.
Горный Зерентуй — центр Нерчинской каторги — место, где родились и провели своё раннее детство братья и сестры Жуковы, а их было шестеро. Надо отдать должное их родителям — Николаю Михайловичу и Аграфене Афанасьевне, сумевших в далёкой забайкальской глубинке дать детям разностороннее домашнее воспитание, обучить в гимназиях, послать для получения дальнейшего образования в высшие учебные заведения.
Пример родителей — добрых, умных и трудолюбивых, положивших все свои силы и средства на то, чтобы вывести детей в люди, убедил их в том, что всё в жизни достаётся только упорным творческим трудом и постоянным самосовершенствованием. Вот почему движущей силой стало, по утверждению А.Н. Бек, «стремление к знаниям, интерес к науке и моральная установка — желание приносить пользу народу».
В девяностых годах ХІХ столетия старшие из детей Жуковых — Иннокентий, Анна и Афанасий один за другим оказались в студенческой среде Петербурга, где создали студенческое объединение «Забайкальское землячество». Разделяя политические взгляды прогрессивно настроенной части молодёжи, включились в активную революционную работу.
В самом начале нового века вслед за ними в погоню за знаниями ринулся и их младший брат — гимназист Николай Жуков. Его молодая энергия на волне подъёма революционного движения в России быстро нашла применение в пропаганде революционных идей. И если старшие подверглись целому ряду административных мер воздействия, главным образом высылке из столицы, то младшему судьба уготовила иную участь — участь политкаторжанина.
Из «Биографического справочника» членов общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев:6«Политическая каторга и ссылка», сборник. — Москва. —1930. — С. 189.
«Политическая каторга и ссылка», сборник. — Москва. —1930. — С. 189.
Жуков Николай Николаевич, русский, сын горного чиновника, студент, родился в 1884 году в Нерчинском заводе Забайкальской области. В 1902 году был в Новочеркасске организатором Южно-Русского Союза учащихся средних учебных заведений.
В 1903—1904 годах в Петербурге был пропагандистом Северного Союза учащихся средних учебных заведений. Арестован в 1904 году и выслан за пределы Петербургского градоначальства.
В 1904—1907 годах работал в Петербургской организации социал-революционеров под кличкой «Чалдон», был организатором кружков среди рабочих и солдат.
Арестован в феврале 1907 года и в том же году Петербургским Военно-полевым судом по 126 ст. УУ и 508 и 977 ст. ст. УН присуждён к 8 годам каторги. В 1908—1911 годах — в Шлиссельбурге, в 1912—1913 годах — в Нерчинской каторге.
По свидетельству Л.В. Горбуновой, автора книги «Скульптор Иннокентий Жуков», старший брат ежемесячно навещал в тюрьме Николая Жукова, всячески поддерживал его морально и материально.7Горбунова Л.В.: Скульптор Иннокентий Жуков. — Иркутск, Вост.-Сиб. кн. изд. — 1977. — С. 17.
Неоднократно составлялись планы побега из крепости, в один из них был вовлечён Иннокентий Николаевич. Вот что вспоминает В. Градский в «Былом» //1924, № 5//:
«Всё было учтено каторжанами и было признано возможным организовать массовый побег. К нему стали серьёзно готовиться. Через двух надзирателей — братьев Тихоновых, державших своё сочувствие всецело на стороне каторжан, удалось по слепкам изготовить ключи для открывания камер, связаться с волей, через скульптора Жукова заказано было необходимое оружие».
Но измена одного из каторжан сорвала и этот план. В заржавевших кандалах вышел Николай Жуков из холодного и сырого карцера на очередное свидание с братом.
Просидев около пяти лет в крепости, Н. Жуков в 1912 году был переведён для дальнейшего отбывания срока наказания в Забайкалье — в Горно-Зерентуйскую тюрьму — главную цитадель Нерчинской каторги. Прибыл он в родные края. Но на милые его сердцу просторы смотрел теперь сквозь решётку тюремных окон. Здесь содержалась группа забайкальцев — участников революционных событий 1905 года. С отдельными из них он быстро сошёлся. В числе новых друзей и товарищей по неволе стали А.А. Лопатин, О.И. Мейлуп, Г.И. Конопко и другие.
В 1913 году Н.Н. Жуков, у которого до окончания тюремного заключения оставалось всего два года, неожиданно попал под амнистию в связи с 300-летием царствования на Руси династии Романовых. Он перешёл в разряд ссыльнопоселенцев под надзор полиции. С разрешения Тюремной инспекции по болезни был оставлен в Чите.
Годом раньше, здесь же после отъезда из Акши, обосновалась семья врачей — Бек Евгений Владимирович и Анна Николаевна. Они приобрели себе дом на Корейской (ныне Ленинградской) улице под № 68. Сюда к родной сестре и пожаловал Николай Николаевич Жуков.
В добрых дружеских отношениях с семьёй Бек был известный учёный доктор Дудченко Иван Степанович, который и устроил Николая Николаевича на работу лаборантом в возглавляемую им бактериологическую лабораторию противочумной станции. Здесь он с истинным желанием стал осваивать новое для себя дело, приобщаться к научной работе, участвовать в экспедициях.
Его общественная по природе натура искала выхода на оперативный простор. Сестра Анна Николаевна, которая после смерти мужа всецело посвятила себя общественной деятельности, помогла брату войти в круг интересных людей, представителей лучшей части читинской интеллигенции. Крепко и надолго подружился Н.Н. Жуков с основателем и директором краеведческого музея Алексеем Кирилловичем Кузнецовым, зажигательная творческая энергия и неутомимая подвижническая деятельность которого поражали всех и являли собой яркий пример бескорыстного и благородного служения народу.
Наступил февраль 1917 года. Известие из Петрограда о свершившейся буржуазно-демократической революции вызвало в общественных кругах Читы весьма положительное реагирование. Свержение самодержавия расценивалось как эпохальное событие, как символ возрождения новой России. На волне этой охватившей многие слои общества эйфории стали стихийно создаваться новые ветви местной власти, общественные организации и движения. На политическую арену стали восходить новые люди, в том числе вышедшие из подполья и из тюрем.
На основе всеобщей амнистии Вре́менного правительства распахнулись двери тюрем Нерчинской каторги. Восторженно встречала Чита бывших узников из числа политкаторжан. Среди встречавших своих товарищей по несчастью был и Н.Н. Жуков.
По докладу М.А. Спиридоновой на заседании Исполкома Читинского Совета рабочих и солдатских депутатов 6 мая 1917 года было принято постановление о ликвидации всех семи тюрем Нерчинской каторги. Была создана ликвидационная комиссия, председателем которой стал Андрей Андреевич Лопатин, а секретарём — Николай Николаевич Жуков. Для них — бывших политкаторжан — полная ликвидация мест заключения в родном крае стало делом чести, насущной необходимостью.
Многие тогда полагали, что настало светлое время, когда «цепи тяжкие падут» и навсегда в новой России исчезнут все атрибуты старой царской каторги.
В этот весенний период 1917 года заметно оживляется и получает новый импульс общественная жизнь в Чите. В Чите развернулась работа по подготовке к выборам нового демократического состава городского общественного самоуправления — городской Думы. Выборы состоялись 23 июля 1917 года. Было избрано 83 гласных членов Думы. Убедительную победу на них одержали социал-революционеры — 41 их представитель стал гласным Думы. Они-то в основном и вошли в руководящий состав городской Думы и Управы. Городским Головою был избран А.А. Лопатин, его заместителем — Н.Н. Жуков. В состав гласных новой Думы были избраны А.К. Кузнецов и А.Н. Бек.
В деятельности нового городского самоуправления важное место занимали вопросы социального порядка, развития народного образования, здравоохранения, культуры. Этот блок в значительной мере лёг на плечи Н.Н. Жукова, А.К. Кузнецова и А.Н. Бек. Примечательным событием в общественной жизни явилось и то, что в Читу из голодного Петрограда по предложению сестры 12 сентября приехал с семьёй Иннокентий Николаевич Жуков. В доме Анны Николаевны стало тесновато. Скульптурную мастерскую пришлось оборудовать в подсобных помещениях.
Между тем общеполитическая обстановка в стране осенью 1917 года резко изменилась. Проводившаяся Вре́менным правительством политика не оправдала надежд народа — война с Германией продолжалась, решение земельного вопроса откладывалось, хозяйство расстраивалось, ресурсы истощались. Ситуация в стране стала развиваться по иному сценарию. На авансцену политической жизни вышли большевики.
25 октября 1917 года в России произошёл Октябрьский переворот, названный впоследствии Великой Октябрьской социалистической революцией. В Забайкалье власть Советов была установлена 16 февраля 1918 года. Но она в силу сложившихся обстоятельств на всём огромном пространстве Сибири и Дальнего Востока продержалась немногим более полугода. С конца августа 1918 года в Забайкалье установилась Белая государственность, а политическая власть фактически принадлежала атаману Г.М. Семёнову.
В период бурных событий в общественно-политической жизни Забайкалья, приведших к сменам режимов власти, Н.Н. Жуков несколько отошёл от общественных дел. Он возвратился в свой, ставший ему родным, коллектив работников бактериологической лаборатории. В течение 1918—1919 годов он участвовал в целом ряде экспедиций по борьбе с чумой в Даурском крае. Bo время одной из таких экспедиций на Аргуни в составе противочумного отряда доктора Г.Г. Этмара Н.Н. Жуков ушёл к партизанам и был прикомандирован к санчасти кавалерийской дивизии Я.Н. Коротаева.
В начале двадцатых годов Н.Н. Жуков продолжает трудиться в бактериологической лаборатории, периодически участвуя в научных экспедициях. В 1921 году он заведовал конным противочумным отрядом с походной лабораторией по обследованию очага чумного падежа тарбагана, открытого студентом Е. Павловым. Евгений Иванович Павлов впоследствии много лет заведовал отделом природы областного краеведческого музея им. А.К. Кузнецова, все экспонаты этого отдела сделал сам, написал ряд научных книг, стал кандидатом биологических наук.
В декабре 1922 года Н.Н. Жуков Министерством ДВР был откомандирован на работу в Читинскую городскую больницу для устройства лаборатории. Здесь он проработал до октября 1924 года. Затем около двух лет заведовал клинико-диагностическим отделением окружной химико-бактериологической лаборатории. В июле — сентябре 1925 года Николай Николаевич принимал участие в научной экспедиции Московского химико-бактериологического института по изучению уровской болезни в Забайкалье.
Поскольку Н.Н. Жуков был в высшей степени общественником по натуре, он не мог не участвовать в общественной жизни города. Начиная с августа 1922 года, с момента образования Читинского отделения Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, Н.Н. Жуков избирается в руководящие органы этой общественной организации, входит в состав двух комиссий: организационной и исторической.
Читинское отделение становится одним из ведущих в Дальневосточном регионе как по количеству его членов, так и по объёму и содержанию проводимой работы. Особенно активно заработала историческая комиссия, в состав которой входил и Алексей Кириллович Кузнецов. Краеведческий музей становится местом, где проводятся все мероприятия с участием бывших политкаторжан.
В ноябре 1925 года Н.Н. Жукову была оказана большая честь быть избранным делегатом на 2-й Всесоюзный съезд бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев в Москву.
Когда в феврале 1925 года общественность Читы отмечала 80-летний юбилей А.К. Кузнецова и 30-летие созданного им краеведческого музея, президиум Забайкальского губисполкома принял специальное постановление, где было сказано: «Считать необходимым оказать поддержку дальнейшему развитию работы по исследованию нашего края, особенно работы по изучению материалов истории революции в Забайкалье».
На оборудование отдела революции губисполком выделил 200 рублей. Такое внимание городских властей вдохновило А.К. Кузнецова, а вместе с ним Н.Н. Жукова и других энтузиастов, на ускорение создания филиала краеведческого музея.
20 декабря 1925 года в торжественной обстановке состоялось его открытие. Так в Чите появился музей Революции.
Начиная с 1926 года активность Читинской организации Общества бывших политкаторжан пошла на убыль. В центральном Совете этого Общества такая тенденция также стала обозначаться довольно заметно. Этому были свои причины. Уходили из жизни представители старой гвардии. И не только старики, но и те, кто ещё в молодые годы основательно подорвал здоровье на каторге и ссылке.
Многих бывших политкаторжан, а также партизан, стала настораживать и беспокоить складывавшаяся в обществе атмосфера недоверия и подозрения к тем, кто когда-то примыкал к другим политическим партиям или служил по мобилизации в Белой армии. Особенно больно затронула старых революционеров развернувшаяся в конце 1926 года кампания травли, организованная органами ГПУ против А.К. Кузнецова. Обвинения строились главным образом в отношении его эсеровского прошлого, дополненные злобными инсинуациями из мелочных фактов личной жизни патриарха культуры Забайкалья.
В это время ухудшилось состояние здоровья и Николая Николаевича Жукова. Он стал часто болеть и вынужден был оставить свою основную службу на медицинском поприще. Но без дела он сидеть не мог и по велению сердца пошёл в помощники к Алексею Кирилловичу Кузнецову.
С июля 1927 года он возглавлял отдел революции областного музея, а с октября того же года по согласованию с председателями исполкомов Читинского округа и ОкрОНО он назначается заместителем директора областного краеведческого Музея имени А.К. Кузнецова. В это время он проводит большую работу с бывшими узниками по организации сбора материалов и реликвий из жизни и быта старой каторги для пополнения музея. В мае — июне 1928 года выезжал сам в длительную командировку в Сретенский округ для обследования тюрем бывшей Нерчинской каторги.
В начале осени сильно заболел А.К. Кузнецов. Его положили в больницу, и врачи посоветовали отправить на лечение в клинику доктора Фёдорова в Ленинград. Друзья взялись за организацию поездки, нашли провожатую-медсестру. Медицина была уже бессильна что-либо сделать. Остановка в Москве была его последним пристанищем — 12 ноября он умер. В 1929 году в издательстве «Печатное дело» вышел сборник «Памяти Алексея Кирилловича Кузнецова». Большую часть этого сборника заняла статья Н.Н. Жукова о жизни и деятельности А.К. Кузнецова.8Жуков Н.Н.: Жизнь и деятельность А.К. Кузнецова. // Памяти Алексея Кирилловича Кузнецова. — Чита, изд. «Печатное дело». — 1929. — С. 5—56.
В конце 20-х годов из Читы стали разъезжаться разные стороны многие из тех, кто составлял костяк общества бывших политкаторжан. После кончины А.К. Кузнецова, после отъезда в Москву А.А. Лопатина и О.И. Мейлупа круг близких друзей у Николая Николаевича заметно сузился. Со старшим братом Иннокентием и сестрой Анной, выехавших из Читы ещё в начале 20-х годов, он только переписывался. Одиночество усугубляется ухудшением состояния здоровья.
В начале тридцатых годов по рекомендации врачей Н.Н. Жуков переменил климат и поселился на Украине, в Полтаве. В 1932 году Николай Николаевич вошёл в состав Полтавского отделения Общества бывших политкаторжан, и до конца 1933 года проработал секретарём этого отделения. Но его тянуло на более широкий оперативный простор, на серьёзную научно-исследовательскую работу и, конечно же, к общению со своими московскими друзьями и братьями Иннокентием и Афанасием, проживавшими в то время в столице.
Вскоре он переезжает в Москву. Там в это время жил и работал управдомом Всесоюзного общества бывших политкаторжан Андрей Андреевич Лопатин. В Центральном Совете этого общества хорошо знали.
Н.Н. Жукова как одного из лучших своих периферийных активистов. Здесь ему с учётом склонности к научной работе нашлось место секретаря архива комиссии Центрального Совета. С новым душевным зарядом творческим подъёмом стал работать Николай Николаевич в этой должности. Завёл обширную переписку со всеми регионами, собирая и обобщая огромный документальный материал, исследуя новые пласты объёмной темы каторги.
Казалось, наконец-то он обрёл покой и отдохновение. Наступила зима. И тут случилось непредвиденное. В ночь на 2 декабря 1934 года к дому №10 по улице Садово-Чернокряжской пригородной станции Удельная подъехал «чёрный ворон» — спецмашина НКВД. В квартиру №2, где проживал Н.Н. Жуков с женой, нагрянули «нежданные» гости. Сотрудник оперотдела главного управления госбезопасности Вильямс предъявил Николаю Николаевичу ордер на арест и производство обыска, после чего его увезли в Бутырскую тюрьму.
Чем был вызван этот арест? Там какая-то запутанная интрига, связанная с «Кировским делом». Угораздило же Н.Н. Жукова написать деловое общественно-значимое письмо в Ленинград, которое было адресовано Николаеву — убийце С.М. Кирова, который до этого занимал какую-то должность по линии общества бывших ссыльнопоселенцев и политкаторжан. И ниточка через некоего Васильева потянулась к Жукову. Вопиющая нелепость!
В заполненной «Анкете арестованного» обозначена и дата рождения Н.Н. Жукова — 27 июля 1884 года. До этого, к сожалению, во всех обнаруженных ранее документах был проставлен только год рождения.
Кратко и выразительно звучит запись о его социальном положении: «До революции профессиональный революционер. После революции — персональный пенсионер».9Материалы УФСБ РФ по Забайкальскому краю.
В чём же обвиняли Жукова? С помощью сотрудников архивного отдела Управления ФСБ России по Забайкальскому краю удалось разыскать документ, на основе которого стали известны обстоятельства его ареста и осуждения.
В постановлении об избрании меры пресечения и предъявления обвинения от 10 декабря 1934 года сказано:
«1. Будучи контрреволюционно настроен, вёл систематическую контрреволюционную агитацию.
2. Поддерживал контрреволюционную связь с Васильевым П.В., принимал участие в проработке с Васильевым П.В. контрреволюционных произведений».10Материалы УФСБ РФ по Забайкальскому краю.
В обвинительном заключении, составленном 3 января 1935, указывается, что группа в составе четырёх человек: Арькова Ф.Е., Жукова Н.Н., Васильевой Н.С. и Васильевой К.П. «поддерживала контрреволюционную связь с расстрелянным по постановлению Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 5 декабря 1934 года организатором террористической группы, подготавливавшей совершение террористического акта над тов. Сталиным есаулом волчьей сотни дивизии Шкуро Васильевым Павлом Владимировичем».11Материалы УФСБ РФ по Забайкальскому краю.
Примечания редактора книги Г.А. Жеребцова
Васильев Павел Владимирович был членом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Родился он в 1885 году на Смоленщине. Имел среднее образование, в прошлом георгиевский кавалер.
В советское время — драматург, его пьесы ставились в Историко-революционном театре при Обществе бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев.
На момент ареста являлся пенсионером. Проживал на ст. Болшево Московской области. Арестован 13.11.1934. Приговорён 5.12.1934 Военной Коллегией Верховного Суда СССР по обвинению в контрреволюционной и террористической деятельности к расстрелу.
Приговор исполнен 6.12.1934. Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве. Реабилитирован 26.07.1990.12Расстрельные списки: Ваганьковское кладбище. 1926—1936. — Москва, «Мемориал». 1995. — Вып. 2. — С. 103.
Васильева Н.С. являлась женой П.В. Васильева. Звали её Нора Сергеевна. По рождению она была дочерью московского писателя Сергея Алексеевича Приклонского (1846—1886).
Другой фигуранткой по делу, значившаяся как Василева К.П. была их дочь Ирина Павловна Васильева, родившаяся в 1914 году в Уфе, в замужестве потом ставшая Левитской. Её биография известна. Арестована она 4 декабря 1934 года в связи с арестом отца, училась в то время на четвёртом курсе Московского геолого-разведывательного института. Содержалась в Лубянской тюрьме.
Приговорена ОСО по ст. 58-8-11 УК РСФСР к пяти годам ИТЛ. Срок отбывала на Соловках, с конца 1938 года — во Владимирской тюрьме.
Освобождена 3 января 1940 года. После освобождения работала на Урале геологом «Челябинскгражданпроекта». Реабилитирована в 1958 году.13Резникова И.А. Биографические материалы. //Репрессированные геологи// Гл. ред. В.П. Орлов. — М. — СПб. — 1999. — С. 13—337.
Правнук И.П. Левитской, Данил Лопухов, в статье «Святая среди всех нас!» о судьбе Ирины Павловны вскользь упомянул о её отце Павле Владимировиче Васильеве такими словами: «Павлу Владимировичу было завещано перо А.С. Пушкина, которое лежало на столе великого писателя в момент смерти».
И ещё одна маленькая ремарка на этот счёт. По поводу начавшихся арестов после убийства С.М. Кирова Алексей Максимович Горький высказался так: «Нужно истреблять врага безжалостно и беспощадно, нимало не обращая внимания на стоны и вздохи профессиональных гуманистов» //«Правда», 1935, 2 января//.
А 3 января был приговорён Николай Николаевич Жуков.
При допросе в этот же день на предъявленные обвинения Н.Н. Жуков ответил: «Никакого участия в контрреволюционной деятельности с Васильевым П.В. я не принимал, никаких бесед на политические темы я с ним никогда не вёл».
Так, одно лишь мимолётное упоминание его имени на допросе Васильева послужило основанием для привлечения к уголовной ответственности неповинного человека. 14 января 1935 года постановлением Особого Совещания при НКВД СССР Н.Н. Жуков как бывший член ПСР за «контрреволюционную деятельность» был осуждён на 5 лет заключения в исправтрудлагере. 11 февраля 1935 года был доставлен в Ахпунское отделение Сиблага (Темир-Тау — бывшей Новосибирской области).
С этого момента началась новая лагерная жизнь бывшего политкаторжанина. Определили пятидесятилетнего заключённого, с учётом его прежней когда-то работы, лаборантом в больницу 9 отделения Сиблага. Главной его заботой стало стремление добиться побольше зачётов рабочих дней и тем самым укоротить срок своего пребывания в лагере.
В производственных и дисциплинарных характеристиках за 1935—1936 годы есть такие записи:
«Работает в качестве лаборанта. Все задания выполняет очень добросовестно. Трудолюбив, дисциплинирован. К имуществу относится хорошо. … Знающий своё дело. Проявляет интерес к науке. … Ударник, имеет ударный билет. Работает, не считаясь со временем. … В работе КВР //культурно-воспитательная работа — А. Власов// участвует как руководитель школы естествознания».14Личное дело заключённого Жукова Николая Николаевича.
Наступил 1937 год. В соответствии с распоряжениями НКВД ужесточается режим содержания заключённых в лагерях, усиливается контроль за теми, кто осуждён по политическим мотивам — злополучной 58 статье Уголовного Кодекса.
Весной 1937 года в личном деле Н.Н. Жукова появляется «справка»: «Согласно распоряжению ГУЛАГА за №Б131539 от 14 апреля 1937 г. Жуков Николай Николаевич, л/д №3547, должен быть использован на общих работах и категорически запрещается перебрасывать в другие лагеря без персонального наряда ГУЛАГ».15Личное дело заключённого Жукова Николая Николаевича.
Администрация лагерного отделения какое-то время придерживает этот документ, не даёт ему хода — заменить такого лаборанта райбольницы, как Жуков, не так-то просто. Ho приказ рано или поздно должен быть выполнен. С начала 1938 года пошли уже другие записи в деле: «Отношение к труду — неудовлетворительное. Поведение в быту и на производстве — плохое. Настроение — контрреволюционное». В медицинском разделе личного формуляра: «Миокард, грудная жаба, малокровие».16Личное дело заключённого Жукова Николая Николаевича.
Нетрудно представить себе душевное и общее состояние здоровья Н.Н. Жукова, оказавшегося по существу в условиях крайней безысходности. Дни его были сочтены. Вот последний документ в личном деле: «Больничный городок. Акт 29 1938 года 6 октября. Мы, нижеподписавшиеся, врач з/к Ласточкин С.М., приемным покоем санчасти Управления Горшорлага НКВД СССР медбрат Тоцкий И.А. составили настоящий акт в том, что находившийся на излечении в лазарете приёмном покое с 26.09.38 г. заключённый Жуков Николай Николаевич, 1884 года рождения, в 6 час. 00 мин. октября 6 числа 1938 г. скончался. Смерть последовала: артериосклероз, … эмфизема лёгких, спонтаническая гангрена обоих ног, упадок сердечной деятельности».17Личное дело заключённого Жукова Николая Николаевича.
18 декабря 1956 года решением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 14 января 1935 года в отношении Жукова Николая Николаевича отменено, и дело производством прекращено за недоказанностью обвинения.
Последняя в жизни фотография Николая Николаевич оказалась и сохранилась в его личном арестантском деле. Я послал копии этой фотографии дочерям А.А. Лопатина — Ларисе Андреевне и Татьяне Андреевне — они были школьницами, когда к ним на московскую квартиру частенько заглядывал на чашку чая обаятельнейший и добрейший дядя Коля.
«Как тяжело стало на сердце, когда я увидела эту фотографию, — пишет Т.А. Родионова. — Я его сразу узнала. Но какое скорбное лицо! Лицо человека измученного, много пережившего, уставшего от жизни, от страшной несправедливости. В моей памяти сохранился образ Николая Николаевича: высокого, стройного, темноволосого, весёлого, энергичного.
Какая жестокая судьба выпала на долю папы и его товарищей-соратников! Общество политкаторжан было ликвидировано, а затем последовали бесконечные аресты его членов». 18Архив А.Е. Власова. Письмо Т.А. Родионовой А.Е. Власову. — 25.08.1998.
Примечания
Нашли ошибку или опечатку? Выделите, пожалуйста, фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. Мы получим электронное письмо и внесём исправления
Упомянутый в тексте Павел Васильев – мой прадед. И тут есть ряд неточностей. Васильева К. П. – Ксения Павловна моя бабушка. Их две сестры было. Ирина и Ксения. Аполлинария Сергеевна (Нора Сергеевна – их мама). Ирина в итоге в челябинске осела. А Ксения Павловна в Таганроге. Если интересны подробности – пишите r.kovalchuk1974@gmail.com
Добрый день!
Большое спасибо за отклик. Написали письмо для согласования изменений.