Из истории основания города Читы

Корни основания города Читы уходят в далёкое прошлое конца семнадцатого века. Об этом свидетельствует Большая Советская Энциклопедия 1934 года, где отмечено: «Первое русское поселение на месте современной Читы основано в конце XVII века» //Москва. ОГИЗ, РСФСР 1934, с. 665—667//. 

А в сборнике «50 лет освобождения Забайкалья от белогвардейцев и иностранных интервентов» основание Читы датировано мартом 1688 года и приписано казачьему десятнику Карпу Юдину //Чита, 1972, с. 106—107//.

Самым древним упоминанием о населённом пункте на месте современной Читы остаётся письмо полномочного посла Фёдора Головина, писанное в декабре 1687 года. Адресовано оно было воеводе Нерчинского воеводства Власову.

Приведём его содержание:

До 1687 года на месте современной Читы никаких поселений не было. Первые официальные походы российских землепроходцев в Забайкалье П. Бекетова, А. Пашкова и образование Нерчинского воеводства, на первых порах в части возникновения Читинского поселения в предустье р. Чита, не имело никаких предпосылок, причём о р. Чита ничего не было известно. 

Вообще, сведения об основании Читы в исторической литературе относится к середине XVII столетия. Сошлёмся на ряд источников в этой части.

Ю. Горбатовский в изданном им «Справочнике-указателе по городу Чите» сообщает, что Чита основана П. Бекетовым месяцем раньше, чем Нерчинск, а именно 8 октября 1653 года.

Н.В. Турчанинов в статье «Города азиатской России» писал, что Чита основана в 1653 году. 

А.И. Попов в историческом очерке «Об основании Ингодинского зимовья» (1907 г.) сообщает, что Бекетов построил на берегу Ингоды зимовье, но неизвестно где?

П. Годунов в составленном им «Атласе Сибири» в 1667 году называет Читинское плотбище «Волоком», что является ошибочным. В Советском энциклопедическом словаре (1981) слову «Волок» дано следующее понятие: «Волок — это водораздельный участок между верховьями двух рек, близко сходящихся в своих истоках, по которому в старину волочили суда при переходе из бассейна одной реки в другой». А около волоков возникали поселения в виде сёл и даже городов, так, в Забайкалье появились села Домна-Ключи, Подволок, Бургень.

В советский период среди ряда историков бытовало мнение, что в 1653 году казаки П. Бекетова, основав Читинский острог, положили начало нашему городу. А другие утверждают, что поселение на месте современной Читы появилось только спустя 35—40 лет.

Известный забайкальский краевед Г.А. Жеребцов правильно подметил в своей статье «О годе основания Читы» о том, «что в преддверии 300-летия появления русских землепроходцев в Забайкалье всё чаще стали делаться попытки выдать 1653 год за год основания Читы, и факты начали подгоняться под эту дату //Сборник материалов научной конференции, Чита, 1997, с. 71—73//.

Так, 19 ноября 1953 года газета «Забайкальский Рабочий» опубликовало статью В. Шергина «Триста лет назад», в которой автор произвольно излагает о походе Бекетова. В частности: «… пришлось остановиться на зимовку, и он построил зимовье близ устья Читинки. Зимовье, построенное Бекетовым близ устья Читинки вскоре было заброшено казаками, ушедшими дальше. Лишь несколько десятков лет спустя на этом месте возникло небольшое селение».

При этом изложенные слова — «близ устья Читинки» и «на этом месте» — стали использоваться в статьях, заметках и книгах. Воспользовался этим А.И. Кремнев при написании книги «Читинская область. Краткий очерк природы, экономики и культуры» //Чита. 1955, с. 55, переиздана в 1959 г.//.

Кремнев Афанасий Иванович, 1902 г.р., сибиряк, историк, кандидат экономических наук (1973). Обучался в Москве в Коммунистическом университете трудящихся Востока в 1922—1924 гг., с третьего курса мобилизован ЦК ВКП(б) на партийную работу. В 1931 г. поступил в Московский инженерно-экономический институт, но снова был с третьего курса отозван и направлен на партийную работу. Окончил институт заочно в 1941 году. В 1941—1946 гг. служил в ЗабВО.

С 1946 г. — в аппарате уполномоченного Госплана СССР по Читинской области, с 1949 г. — в статистическом управлении по Читинской области. По окончании университета марксизма-ленинизма при Читинском горкоме КПСС (1952) работал преподавателем экономики в Читинском лесотехническом техникуме. С 1967 г. — доцент кафедры философии и политэкономии Читинского пединститута, с 1972 — заведующий кафедрой. С 1974 г. — доцент кафедры марксизма-ленинизма пединститута. 

В книге Кремнев без каких-либо обоснований и ссылок на источники, датой основания Читы впервые открытым текстом называет 1653 год. Приведём это описание из книги:

Вот это описание Кремневым о возникновении поселения Чита в 1653 году из книги и вошло во второе издание Большой Советской Энциклопедии в 1957 году, а затем в третье издание БСЭ в 1978 году. Непосредственно лично Кремнев исследованием истории похода Бекетова и основания Читы не занимался.   

Однако, содержание очерка о Чите, помещённого в БСЭ в 1957 году не соответствует исторической действительности и является ошибочной, поскольку в настоящее время установлено, что Бекетов никакого строительства зимовья на месте нынешнего г. Читы не осуществлял и вообще никакого отношения не только к Чите, как поселению, но и к реке Читинке (или Чита) не имел во время своего похода. 

Внёс в историю похода Бекетова искажённую неверную лепту и бывший забайкальский журналист Н.Е. Дворниченко. В своих небольших книгах: «Край, в котором ты живёшь» //Читинское книжное издательство. 1963, с. 7—8//, «Земля за Байкалом» //Иркутск, 1970//, он написал: «Зарождение города Читы относится к 1653 году, когда у слияния рек Читы и Ингоды казаками-землепроходцами сотника Петра Бекетова были выстроены несколько домиков, получивших название «Ингодинское зимовье…». По тексту видно, что при написании книг, Дворниченко использовал книги, статьи по истории Читинской области, написанные А. Кремневым и В. Изгачёвым.

А в издании «Чита. Справочник-путеводитель» //Читинское книжное издательство. 1959, с. 8// Дворниченко допустил следующую нелепость — он сделал Спафария послом Петра I, тогда как Пётр I родился 9 июня 1672 года и, будучи трёхлетним ребёнком, послать Н. Спафария в Китай не мог. Или написал, что караван Спафария проехал через Иргенский острог, вместо Телембинского острога.

В 1976 году неверный текст из книг Дворниченко работник Читинского областного краеведческого музея А.Е. Конюхова переносит в 16 том «Советской исторической энциклопедии», на основании этой статьи был подготовлен соответствующий очерк в третье издание БСЭ 1978 года.

Освоение новых земель в Забайкалье шло медленно. А трудности в этом заключались, прежде всего, в отсутствии элементарных путей продвижения от Байкала до Нерчинска.

Продвижение по рекам носило непродолжительный характер и только в тёплый период, к тому же река Хилок была мелководной, и для сплава по ней можно было использовать только половину её протяжённости на маленьких судёнышках. Продвижению по суше большой преградой являлись Яблоновый хребет и ещё ряд горных хребтов далее от него до Нерчинска. 

С появлением первых острогов со всей остротой встал вопрос о крестьянском переселении, о развитии земледелия на месте, поскольку доставка продовольствия в Забайкалье была трудоёмкой. Достаточно отметить, что первый продовольственный кризис испытали казаки П. Бекетова, когда Гантимур пожёг посевы вокруг Нерчинского острога: начался голод, и им пришлось оставить острог. 

Утверждение русских в Забайкалье явно зависело от заселения этого края крестьянами для решения продовольственного вопроса. Так, Ларион Толбузин, один из первых воевод, начал заниматься развитием хлебопашества. В 1697 году в Нерчинское воеводство из Тобольска было отправлено 423 человека. Нерчинский воевода должен был заботиться о земледелии настолько, чтобы можно было обходиться без привозного тобольского и енисейского хлеба. 

Земли в Забайкалье в то время рассматривались как собственность царя и поэтому все, кто занимался земледелием или промыслом, обязаны были платить государев оброк. Крестьянам-переселенцам предоставлялось право обрабатывать землю с условием одновременной обработки десятой части земли на государя. Размеры «десятинной государевой пашни» здесь не ограничивались. Каждый мог засевать земли столько, сколько мог обработать со своим семейством.

Это было одной из особенностей, отличавших Забайкалье от центральных районов России. Второй особенностью было то, что здесь отсутствовали помещичьи землевладения и крепостное право. 

В середине XVIII века в Забайкалье переселились предки-крестьяне автора этих строк, которые активно занимались хлебопашеством и скотоводством. В период деятельности Нерчинского горного округа с его сереброплавильными заводами и рудниками крестьянские поселения практически обеспечивали округ продовольствием. 

Как обычно бывает, освоение новых земель, и первоначальная свобода жизни на них привлекли большое внимание россиян. Даурия представлялась землёй обетованной, одарённой богатой флорой и фауной. Эти сведения подогревались не только рассказами бывалых людей, но и царскими чиновниками.

В «Описании новыя земли, сиречь Сибирского царства» о Даурском крае говорилось, что там богатые «степные пахотные, добрые, хлебородные земли, черностию земля в человеческий пояс». Есть, мол, среди тамошних степей «многие соляные самосадочные озера». «И та земля зело добра, понеже земли всякий хлеб родится» //А.В. Тиваненко. «У истоков познания «Даурской земли» русскими в XVII столетии». Улан-Удэ, 2004, с. 119—126//.

Активное переселение началось после восстания сибиряков против воеводского гнёта в 1655 году в Приангарье. Тогда за Байкал ушли сотни промышленных и «гулящих» людей, крестьян, казаков, «воровских» людей и «тюремных сидельцев». А с открытием в 1676 году в Приаргунье серебросвинцовых руд, поток «счастьеискателей» ещё увеличился, царское правительство вынуждено было узаконить переселенческую политику, только по указу 1688 года в Даурию прибыло 740 организованно набранных людей из России. 

В дальнейшем счёт прибывающих новопоселенцев исчислялся тысячами человек. Поэтому не случайно Нерчинский горный округ стал крупнейшим на востоке Российского государства сосредоточением русского населения, опорой последующего хозяйственного освоения Приаргунья и Дальнего Востока. 

К концу XVII века в Забайкалье было построено более 10 острогов. Для приобретённой земли нужна была не только охрана и какая-то военно-административная власть. Одновременно с водным путём в это время начал развиваться и сухопутный.

На карте Семёна Ремезова 1701 года от Удинского города на юг, восток и север обозначены три дороги: одна — к Селенгинску, а вторая — по правобережью Уды на Еравну и далее через Читу на Нерчинские остроги. Причём пометка на этой карте гласит: «Дорога в Нерчинск из Удинска до Еравны телегами едут и налегке».   Третья дорога существовала на Баргузин по реке Итанце. 

Продвижение на восток с Байкала по рекам Селенга и Хилок до Иргенского острога и далее на восток оказались трудными. Тем более этой дорогой могли пользоваться организованные и хорошо оснащённые отряды. А путешественники предпочитали сухопутную дорогу, которая была проложена в 60-70-х годах XVII века.

Как тут не вспомнить данные рекомендации царевича Култуцин посланцам-бекетовцам идти не по реке Хилок, а по реке Уда, которая «выше Килки реки горазно, в Селенгу же де пала, а от усть Килки да тое реки девять дней ходу и больше, а пала де та река в Селенгу с левую сторону, вершина до тое реки прилегла поблиску Шилкинской вершины, а водою де та река глубока, а не широка, а долго де та река добре… а волок де туды на Шилку не велик…» //С.А. Гурулев. «Первожители Забайкалья». Иркутск, 2014, с. 60//.

Сопоставляя протяжённость пути продвижения с Байкала по рр. Селенга и Хилок до озера Иргень и с Байкала по р. Селенга до устья р. Уда и по ней до Еравнинского острога представляет большую разницу.

Так, по первому пути продвижения только по р. Хилок протяжённость пути составляет 840 километров, от Байкала до устья р. Хилок 280 км, а всего 1120 км. По второму пути протяжённость пути составляет с Байкала до Улан-Удэ (Ундинск) 195 км, с Удинска до Еравнинского острога 297 км и с Еравнинского острога до Телембинского острога 120 км и до Иргенского острога 95 км. 

В 1675 году этим путём прошло русское посольство в Китай, возглавляемое Николаем Спафарием-Милеску. И он оставил для нас первое описание этого пути.
«На правой стороне реки Селенги — юрты мунгольские…, а против юрт на левой стороне — река Уда, а подле неё ходят сухим путём в Даурию, а досщаником и каюком не ходят» //В.Ф. Балабанов. «Строкой и памятью отмечена…» Чита. 2007, с. 166//.

Оставив Уду справа по ходу Спафарий-Милеску в ноябре двинулся влево через реку Погромную к Еравнинским озёрам и Еравнинскому острогу. «А от острога Еравни ходу день до Иргеньского острога», — записал Спафарий, хотя фактически этот путь преодолевали за три дня. После Телембинского острога посольство по волоку преодолело Яблонов хребет и вышло в долину р. Чита в районе современных сёл — Подволок и Бургень.

Именно слово «Чита» впервые было указано Н. Спафарием, при этом речь шла не о поселении, а о реке, имя которой, впрочем, как и большинство других географических имён, первые разведчики Даурии узнали от эвенков.  Спафарий пишет: «Ноября в 25-й день ехали через хребты великие и лесные, а потом степью и приехали на речку небольшую Читу, и у той речки ночевали…, а речка Чита вытекает из гор каменных и впадает в речку Ингоду» //Н.М. Спафарий. «Сибирь и Китай». Кишинёв. 1960, с. 120—122//.

На устье реки Чита посольство не спускалось, а продолжало путешествие с реки Чита по суше, преодолевая с трудом отроги горных хребтов, пересекая реки Микишиха (Никишиха), Кручина, Толочи, достигнув рек Шилка и Нерча, о чём Спафарий всё фиксировал в своих путевых записях.

Постройка Удинского, Еравнинского и Телембинского острогов кардинально изменила пути продвижения в Забайкалье. Так, освоение сухопутного пути с Удинского острога до Еравнинского и Телембинского острогов положило начало продвижения с Еравнинского острога на Иргенский острог, а с Телембинского — на реку Чита, был путь и с Баргузинского острога на Телембинский острог. А пути продвижения по рекам Селенга и Хилок постепенно утратили своё предназначение.

Казаки, промышленники и торговцы, освоившись с местностью, прилегающей к рекам Ингода и Чита, облюбовали место для начала сплава по реке Ингода в районе устья реки Чита, где по берегам обеих рек произрастал богатый вековой лес, о чём свидетельствует и сегодня лесной массив вокруг Читы, а сама стрелка — суша, омывающая водами р. Ингода справа и р. Чита слева, при их сливе являлась удобным местом для вязки, формирования плотов и их отправки сплавом по р. Ингода сразу прямо в восточном направлении. Где в дальнейшем Ингода соединится с р. Онон и образуют реку Шилка, которая далее соединится с рекой Аргунь и образуют реку Амур.  

С учётом открытого сухого пути из Удинска к долине реки Чита, как от Еравнинских озёр мимо озера Шакша через р. Домна, так и с Телембы вдоль реки Чита, оба эти пути сходились в нескольких километрах от устья реки Читы, в районе озера Кенон. Впоследствии с Иргень-озера на реку Чита сформировался Волок, так называемый Сибирский, носивший в Забайкалье также название Нерчинский, Московский тракт, который был основной артерией связи с богатым Даурским краем.   

С 1681 года связи Енисейска с Нерчинском, проходившие через Читинскую местность, расширились и углубились. В этом же году на правом берегу Аргуни, недалеко от найденной серебряной руды был основан Аргунский острог. И в 1681 году по Указу царя Фёдора Алексеевича и благословению патриарха Иоакима в Даурию была отправлена первая организованная православная Духовная Миссия из 12 монахов разных монастырей. 

В 1684 году по дороге в Нерчинск и Албазин в читинской местности побывали воеводы И. Власов и А. Толбузин, а в 1685 году здесь прошёл на помощь Албазину казачий отряд полковника Афанасия Бейтона. Если до устья р. Читы запасы хлеба доставлялись на подводах, то далее в организованном порядке их сплавляли на плотах по Ингоде. В это время через читинскую местность проследовали в Москву князь Гантимур с сыном и внуком. В 1688 году было принято решение о создании сереброплавильного завода рядом с Аргунским острогом. 

Однако продвижение русских на земли за Байкалом и в Приамурье вызывали негативно-агрессивное отношение со стороны Цинской империи и Халха-Монголии. Хотя руководство Российской империи пыталось установить добрые соседские отношения с маньчжурами.

Так, в 1675 году Российская посольская миссия во главе с Н. Спафарием-Милеску провела многомесячные переговоры в Китае по заключению договора, но они оказались безрезультатными. Маньчжурские войска постоянно совершали выступления на опорные пункты российских казаков, в том числе на Албазинский острог, который держали в осаде, угрожали о захвате Нерчинска. Цинская империя оказывала военную помощь Халха-Монголии, вооружив её войска огнестрельным оружием, и подстрекала её к агрессивным действиям в Прибайкалье, войска которой тоже пытались захватить Селенгинский и Удинский остроги. 

С учётом сложившейся напряжённой обстановки Российское руководство в декабре 1685 года назначило новое русское посольство во главе с окольничим Фёдором Алексеевичем Головиным для заключения мирного договора с Цинской империей. Он был талантливым человеком в самых различных сферах — военачальник, дипломат, администратор-управленец. Головин был одним из ближайших сподвижников Петра Первого. Он был главой важнейших государственных учреждений — Оружейного, Серебряного, Ямского приказов. 

С 1699 по 1706 годы возглавлял Посольский приказ, руководил внешней политикой России. За заслуги перед Отечеством он стал первым кавалером ордена Святого Андрея Первозванного — высшей государственной награды, учреждённой Петром Первым, а 26 ноября 1701 года генерал Фёдор Головин стал первым русским, удостоенным титула графа, а если бы присовокупить к титулу именную приставку, он мог бы называться графом Нерчинским или Даурским.

Следует отметить, что посольство Головина продвигалось из Москвы в Нерчинск почти три года. К 1687 году все подступы к забайкальским острогам были крепко заблокированы монголо-бурятскими отрядами, так что даже к Удинску Ф. Головину пришлось пробиваться с боями. В январе 1688 года монголо-бурятские войска осадили Селенгинск, а другая часть их войск подошла к Удинску. 

С учётом создавшейся критической обстановки руководство обороной Забайкалья принял на себя полковник Ф.И. Скрипицын, квартировавший с московскими стрельцами (из свиты Ф. Головина) в Ильинской слободе. 26 января его ратные люди срочно выступили в поход и внезапной атакой захватили неприятельский лагерь. Но едва они прошли ещё три версты, как на них напали отборные монгольские отряды численностью до трёх тысяч всадников. 

В течение трёх суток шли ожесточённые бои, монголы, понеся крупные потери, прекратили наступление, а Ф. Скрипицын с войском вернулся в Ильинскую слободу ждать подкрепление из Иркутска. Трагические события происходили и под Селенгинском. Гарнизон крепости, во главе которого встал опальный гетман Украины Демьян Многогрешный, ценой огромных усилий сумели нанести поражение и отогнать их от острога. 

Однако весной 1688 г. монгольские отряды в 4 тыс. человек вновь обложили Селенгинский и Удинский остроги, которые были фактически отрезаны от внешнего мира. В это время велось усиленными темпами формирование полка Скрипицына. Ему было прислано подкрепление из Иркутска 200 человек разного звания, прибывало и ополчение из крестьян, бурят и тунгусов, число которых достигло 400 человек. Буряты доставили в Ильинск 80 подвод с боеприпасами.

К середине марта военные силы русских в Забайкалье насчитывали уже 1519 ратных людей и эти силы двинулись боевым порядком на освобождение Удинска и затем Селенгинска.

Первое кровопролитное сражение произошло между отрядами Скрипицына и монголами в районе нынешнего села Поселье, Комсомольского острова и Иволгинской степи. В дальнейшем сформированные полки под командованием Ф. Скрипицына, П. Грабова и А. Смаленберга с боями стали подходить к Селенгинску, монголы несли большие потери. Была снята осада с Селенгинска и всё войско было брошено против русских. 

Ф. Головин, находившийся в это время в Селенгинске, воспользовался удобным моментом и выслал из крепости конный отряд под командованием Д. Многогрешного. В сражении, длившемся 20 марта с обеда до вечера, монгольские войска потерпели полное поражение, и их остатки ушли в пределы Монголии. Исход этого сражения в Тойонской степи, таким образом, решила неожиданная для монголов контратака обитателей осаждённого Селенгинска. Поражение монголов в этом сражении оказалось настолько впечатляющим для них, что с 20 марта 1688 года они уже не смели выступать, и для всего Забайкалья на целые столетия наступил мир и покой
//А.В. Тиваненко. «В государство российское принять…». Улан-Удэ. 2012, с. 134—154//. 

Вот в такой обстановке посольство Головина продвигалось по Забайкалью. На переброску его войска от Тобольска до Удинска ушло 15 месяцев. А самая короткая дорога от Удинска до Нерчинска оказалась самой длинной. На неё у Головина ушло почти два года. Головин с сентября 1687 по июнь 1689 год находился в Удинске. В начале июня посольство выступило из Удинска и вскоре было в Еравнинском остроге. А в конце июля с частью своего отряда он прибыл на Плотбище, что в устье реки Читы.

Следует вспомнить, что за два года до этого посол направил письмо нерчинскому воеводе Власову, в котором обязал его заготовку хлебных запасов в устье реки Читы для его многочисленного отряда. Тогда воевода Власов незамедлительно отреагировал на это письмо Головина. На «плотбище в усть Читы реки» в 1687 Власов направил нерчинского казака десятника Карпа Юдина с группой казаков.

Согласно Нерчинским именным книгам, за 1685-1699 гг. среди этих казаков числились: десятник Карп Юдин, рядовые Григорий Кайдалов, Яков Голубев, Василий Молоков, Иван Сидоров, Иван Грамотка, Андрей Баженов, Ананий Фролов, Микифор Кайдалов, Михайло Лахов, Варлам Иванов, Микита Герасимов, Иван Ячменев.

Именно эти казаки являются основателями поселения Плотбище, давшее начало рождению нашего города Читы. Неслучайно их имена носит ручей Кайдаловка, русло которого пересекает весь центр современного города; наименование Кайдаловская носит одна из улиц; речка Молоковка, в устье которой Василий Молоков имел богатые сенокосные угодья. Для прокормления эти казаки наделялись большими участками земли. 

Надо отметить, что на казаков были возложены обширные задачи. Это устройство в предустье река Чита настоящего поселения-плотбища; заготовка лесоматериалов для плотов и для строительства складских помещений (амбаров) для хранения хлебных запасов, боеприпасов и другого имущества, для строительства служебных помещений и жилых домов, они же и занимались строительством этих объектов. 

В то же время они осуществляли приёмку поступающих хлебных запасов. Кроме этого, казаки собирали ясак, таможенные и пошлинные сборы. Карп Юдин являлся приказчиком и осуществлял административную деятельность на Плотбище и отчитывался о работе перед Нерчинском. А непосредственно сплавом грузов занимались служилые люди, присылаемые из Нерчинска в летнее время.

Вот что сообщил приказчик Карп Юдин новой слободы на реке Чите воеводе, Фёдору Головину:

Фактически казаки за короткий промежуток времени оперативно организовали на Плотбище работу по приёму большого хлеба и продвижению грузов сплавом по реке Ингода до Нерчинска и Албазина.

Читинское плотбище стало важным опорно-перевалочным пунктом на пути в Нерчинск, что неоднократно упоминается в «Статейном списка посольства Ф. Головина», при этом оно сыграло неоценимую роль в подготовке российского посольства на переговорах в Нерчинске с послами Цинской империи по заключению договора.

Важную роль Плотбище, как перевалочный пункт, играло в торговых делах России с Китаем.  Достаточно отметить, что
«В связи с установлением кратчайшего пути в Пекин через Нерчинск, последний с 1670 года становится крупным торговым, а также дипломатическим центром. В конце XVII века в Нерчинске было 380 купцов и представителей купеческих фирм. С конца 1689 года через Нерчинск в Китай прошли товары более 12-ти купеческих фирм из Казани, Тобольска, Москвы, Вятки и других городов».
//С. Третьяков. «Из прошлого в будущее». Чита, «Экспресс-издательство». 2015, с. 50//.

К прибытию на Плотбище посольской миссии Головина, казаки заблаговременно заготовили достаточное количество лесоматериалов для плотов. Почти неделю Головин пробыл на Плотбище, готовясь к сплаву вниз по Ингоде и Шилке. За это время организованно была проведена работа по формированию и вязке потребного количества плотов.

В начале августа посольство начало сплав и через 6 дней прибыло в Нерчинск. На переговоры с маньчжурами наряду с Головиным, вторым послом был назначен нерчинский воевода Иван Евстафьевич Власов из московских дворян, дипломат, участвовал в посольстве в Венеции, был воеводами в Арзамасе, Селенгинске, Иркутске, сподвижник Петра Первого. 

С 12 по 29 августа состоялись переговоры и, несмотря на их трудности, был заключён Нерчинский договор, установивший русско-китайскую границу по реке Аргунь, урегулировавший дипломатические и торговые отношения между Россией и Китаем. Послы не думали, что заключённый договор будет жить 200 лет. Надо отметить, что российские послы Ф. Головин и И. Власов на переговорах вели себя достойно, отважно, были тверды, за что были оба удостоены всяческих государственных почестей. 

В то же время оба они сыграли большую роль в зарождение поселения Плотбище в предустье р. Читы, ставшего началом города Читы. Поэтому применительно к человеческим отношениям справедливо встаёт вопрос о признании Ф.А. Головина и И.Е. Власова крёстными отцами при рождении города Читы.  

Постепенно поселение Плотбище приобретает важное значение как перевалочный пункт на путях между Западом и Востоком. Находясь на узле сухих и водных путей и в центре ясачных районов, это небольшое казачье поселение быстро приобрело статус Читинской слободы.  

В 1693 году на Плотбище прибыл посол Избрант Идес и секретарь посольства Адам Брандт. В своём дневнике А. Брандт записал:
«Мы прибыли в селение, называемое Плотбищем, в котором было шесть домов. Маленькая речка Чита омывает это лишь недавно обжитое место. В одной версте отсюда река Чита впадает в Ингоду».
//А. Брандт «Записки русского посольства в Китай». М. 1967, с. 155//.

Вместе с тем, А.И. Попов в книге «Путеводитель по Чите» 1907 года написал об изменениях в названиях Читы. Так, в 1690 году селение носило уже название «Читинская слобода», а в начале 1700-х годов стало именоваться просто «Читинск». Примерно в это же время был выстроен острог.

История строительства Читинского острога представляет собой некоторую неопределённость. В настоящее время впервые об этом частично изложил в своей, подготовленной к изданию книге «Если б не было забыто — может стало б знаменито» забайкальский краевед Станислав Павлович Пичуев (умер 6 января 2021 года).

В 1707 году по Указу Великого государя и Великого князя Петра Алексеевича всея Великая и Малая и Белыя России Самодержца и по указной памяти из Нерчинской приказной избы от стольника и воеводы Петра Савича Мусина-Пушкина приказчик Степан Зеленовский должен был построить аманатский двор и избы около Читинской слободы. 

Однако Зеленовский не выполнил распоряжение Мусина-Пушкина, не построил аманатский двор и избы по следующим причинам. Когда он сообщил служилым, живущим в слободе о распоряжении воеводы, то казаки не хотели строить и приняли решение подать челобитную воеводе, которые предложили, что аманатов надо содержать в одном месте — в Телембинском остроге. 

Да и сам Зеленовский не испытывал большого желания по этому строительству и отправил казачью челобитную в Нерчинск и успокоился на этом: как решит воевода — так и будет, может и согласится. А воевода подождал какое-то время — сообщение о строительстве не поступает. Тогда воевода отдаёт приказ взять читинского приказчика под арест и доставить его в Нерчинск в приказную избу //ГАЗК, ф.10, оп. 1, д. 6, т. 2, л. 350, 358, 372//.   

После отстранения Зеленовского в должность приказчика Читинской слободы в ноябре 1707 года вступил сын боярский Иван Сенотрусов, который и стал строителем аманатского двора с избами. Вместе с тем, в архивных документах одновременно идёт речь и об «аманатском дворе» и об «остроге» и чтобы «всякими крепостями укрепить против таких же острогов».

В этой связи напрашивается вопрос: так что же строилось — аманатский двор для содержания аманатов или острог?

С. Пичуев считает, что Читинский острог строился как тюрьма, а не для обороны, что подтверждает ряд доводов. Во-первых, в начале XVIII столетия после заключения Нерчинского договора с Цинской империей и сокрушительного поражения монгольских войск прекратились всякие набеги на русские укреппосты со стороны маньчжуров и монголов, обороняться было не от кого. Во-вторых, само строительство Читинского острога не соответствовало общепринятым требованиям постройки острогов. 

По этому поводу вот что пишет В. Балабанов:
«По описанию 1798 года мы знаем, что из себя представлял Читинский казачий острог — «из стоячего соснового леса и при въезде в оный башня под крышей». В остроге было четыре амбара, два дома один для пристава, второй для военных служителей), «для весов на столбах крыша шатром».
//Сборник материалов научной конференции. Чита. 1997, с. 83//.

А в 1735 году в Читинском остроге побывал академик Г.Ф. Миллер, который раскритиковал, что Читинское селение не правильно называют острогом, поскольку оно никогда не было укреплено палисадом. Изложенное позволяет сделать вывод, что одной из причин постройки аманатского двора, острога является бегство ясачных бурят из-под Итанцынского острога в Монголию. К концу XVIII века все остроги были ликвидированы или преобразованы в поселения, а за поселением в устьевой части реки Читы сохранилось административное название — Читинский острог. 

Ранние архивные документы по части Читинского острога были изъяты из общего пользования, в настоящее время они восстановлены, и исследователям предстоит серьёзно разбираться по вопросу: что же на самом деле был построено — острог или обыкновенная тюрьма?

Согласно «Путеводителя по Чите» А.И. Попова, в 1821 г. Чита официально утратила название — «острог», будучи переименована в селение — со времени введения управления Губерниями, по положению 1821 года.

В 1823 году Читинск стал центром Читинской волости. В 1825 году в официальной переписке вновь встречается название «Читинский острог». И за время пребывания в Чите декабристов за ней опять укрепилось название «острога», и в описании Нерчинских заводов 1833 года упоминается как «Читинский острог».

С 1827 по 1830 годы Читинской острог был основным местом тюремного содержания декабристов. 

В 1840-х годах Читинск стал приобретать наименование «Чита», с 1848 года в Читинске не раз побывал губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв. 17 марта 1851 года было утверждено Положение о Забайкальском казачьем войске, подписанное Николаем Первым.

А 11 июля 1851 года Указом Государя Николая Первого «Из Забайкальских округов Иркутской губернии: Верхнеудинского, за исключением Троицко-Савского и слободы Кяхтинской и Усть-Кяхтинской, с прилегающим к ним землями, и Нерчинского образовать особую Забайкальскую область с учреждением в Чите, которую возвести на степень города» //Полное Собр. Законов Российской Империи. Т. 26, № 25671//.     

В текущем году Чита будет отмечать 170-летний юбилей возведения её в степень города, которую она оправдала. Заканчивая этот исторический очерк, следует отметить, что сегодня имеются все основания для того, чтобы на законодательном уровне путём принятия Законодательным Собранием Забайкальского края решения об установлении даты рождения города Читы.