Правда о походе Петра Бекетова в Забайкалье. Об Изгачёве

Как известно, Читинская область родилась в 1937 году, в год пика массовых репрессий в отношении безвинных советских людей, коснулись они и в отношении работников Читинского областного краеведческого музея. 

В начале 1930-х годов было сфабриковано уголовное дело «Дело краеведов», были привлечены к уголовной ответственности по известным статьям 19-58-2, и 58-11 УК РСФСР Сафронов И.А., братья Союзов В.И. и Союзов М.И., Герцог А.А., Гирченко В.П., братья Медведев В.А. и Медведев Б.А., Замошников Б.А. 

По решению Тройки 15 марта 1931 года пять человек были приговорены к расстрелу, остальные к 10 годам лишения свободы. Однако в сентябре их дело коллегия ОГПУ пересмотрела. Братья Медведевы и Замошников из-под стражи были освобождены. Сафронов И.А. выслан в Восточную Сибирь, а Герцог и Гирченко в Западную Сибирь. Союзов М.И. был осуждён на 5 лет лишения свободы, а Союзов В.И. — на три года. В отношении обвиняемых были сфабрикованы смехотворные обвинения, поэтому коллегия ОГПУ вынуждена была пересмотреть дело.

В те годы краеведческий музей был единственным учреждением, где можно было узнать историю Забайкалья, работники которого не только хранили богатую историю региона, но и всячески приумножали её. Только в 1938 году был создан Читинский государственный педагогический институт, при нём был образован исторический факультет по подготовке историков, которые впоследствии должны были раскрыть многие «белые пятна» в истории области.

В конце 1937 года в Чите появился Изгачёв Виктор Григорьевич, 1908 г. р., историк, педагог, краевед, окончил аспирантуру при Музее революции СССР в 1934 г. В 1937 г. был научным сотрудником Государственного исторического музея в Москве. С декабря 1937 по 1940 годы — директор Читинского областного краеведческого музея. 

Появление Изгачёва в Чите в это время было не случайным. Это был ставленник ЦК ВКП(б) и НКВД. Он, как назначенный директор музея, должен был помочь органам по выкорчевыванию «врагов народа». И с первых шагов его работы продолжилась репрессивная чистка кадров музея.

Первым, по доносу историка, состоящего в штатах областного управления НКВД, И.М. Давидовича, последовал арест 23 января 1938 г. заведующего отделом музея Александра Николаевича Добромыслова; 14 мая 1938 г. был арестован Николай Сергеевич Тяжелов, только что вернувшийся из Москвы, где почти 3 месяца находился на высших музейных курсах; 11 июля 1938 г. арестован бывший директор музея Леонид Яковлевич Орлов. Всем им органы НКВД вменили в вину участие в контрреволюционной шпионской организации, хотя ни одного факта участия их в этой организации не смогли привести. 

5 июля 1938 г. А. Добромыслов был расстрелян, вина́ его заключалась в том, что он в прошлом был священником. Реабилитирован 2 ноября 1956 г. военным трибуналом ЗабВО. 

21 июня 1939 года Л. Орлов был приговорён к 10 годам лишения свободы. Чего только не придумывали следователи, вменяя ему в вину. Так, обвиняли Орлова в том, что он умышленно превращает историко-революционный музей в краеведческий. Нелепость и абсурдность этого обвинения заключается в том, что Читинский музей существовал как краеведческий уже сорок три года, при нём был отдел историко-революционный, созданный в 1923 г. и который постоянно расширялся. 

За освобождение Орлова боролись старые большевики А.И. Блинников, Н.Е. Широких, С.А. Бутин, секретарь Читинского обкома партии И.А. Кузнецов. В мае 1944 г. удалось по состоянию здоровья освободить его из мест лишения свободы. А после лечения заключение Орлову было заменено на высылку за пределы Иркутска. В апреле 1952 г. в Саянах он умер. Реабилитирован Читинским областным судом посмертно. 

Н. Тяжелов находился под арестом почти год, никакие следственные действия с ним не проводились. Освобождён из-под стражи в апреле 1939 г. в соответствии с постановлением СНК и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года. После освобождения Тяжелов был восстановлен на работе в музее. С 1942 по 1948 годы работал директором музея.

После очередной кадровой чистки в музее новый директор В.Г. Изгачёв решил превратить Читинский краеведческий музей в пропагандистское орудие новой власти. О деятельности В. Изгачёва на посту директора музея и его соратника Н. Тяжелова красноречиво свидетельствует статья «Буйволова голова» действительного члена Географического общества СССР Сергея Маркова в «Литературной газете» в № 5 за 10 января 1957 года.

Вместо того, чтобы сохранить, разработать и ввести в оборот научное наследие основателей и ревнителей Читинского музея и передать их драгоценный опыт молодым краеведам Забайкалья, Изгачёв и Тяжелов занялись «ликвидацией» их имён. 

Так они поступили в отношении научных заслуг декабриста Дмитрия Иринарховича Завалишина, ликвидировали память об Алексее Кирилловиче Кузнецове — революционере, нечаевце, краеведе, музееведе, почетном гражданине г. Нерчинска, основателе в 1894 году совместно с врачом Николаем Васильевичем Кирилловым Забайкальского отделения Приамурского отдела ИРГО, а в 1895 г. при отделении был открыт музей. А.К. Кузнецов был избран директором музея. 

По решению Правительства Дальневосточной республики в 1921 г. его именем назван Читинский краеведческий музей. Он в 1886 году основал Нерчинский музей, был одним из основателей музея в городе Якутске.

Н.В. Кириллов, доктор, друг В.К. Арсеньева, исследователь Забайкалья, Дальнего Востока, Китая, Аляски и Японии. Он оставил после себя 100 печатных научных работ и огромное количество неопубликованных рукописей.

Так, их портреты были сняты с музейных стен. Из названия Читинского музея исключены слова: «имени А.К. Кузнецова», упразднено название улицы Кузнецова (ныне Бабушкина). Его фамилию перестали упоминать в печати, вообще вычеркнули его из истории местной культуры. Всё это было сделано стараниями Изгачёва. 

С конца XIX столетия по 1928 год Кузнецов руководил Читинским музеем и был живой историей края. Его имя вошло в энциклопедические словари, справочники.

Следует отметить, что Изгачёв, Тяжелов и внештатный сотрудник Читинского государственного архива И.М. Давидович в то время занимали монопольное положение в музее и архиве. И местные учёные и краеведы ничего не могли поделать с ними. Хуже того, эти монополисты осуществляли явное самоуправство, производя изъятие из обращения некоторых исторических источников, как это было, например, с книгой «Декабристы в Забайкалье». 

Изгачёв налагает запрет на пользование архивными материалами, в которых он лично заинтересован. Делалось это просто, Давидович услужливо складывал охапки «изгачёвских» бумаг в особый шкаф и одним поворотом ключа на несколько лет лишил остальных исследователей права доступа в это заповедное хранилище.

Наглядным примером этому является история со злополучным панно на гостинице «Забайкалье». Во время разбирательства по данному факту, краеведами была предпринята попытка отыскать в госархиве Читинской области тот первый документ, в котором хотя бы упоминалось название Читинский острог. Скрупулёзные исследования по этому факту провёл В.Ф. Балабанов. Однако в госархиве таких документов не обнаружил. В то же время ложное содержание текста на панно могло быть опровергнуто.

Опасаясь этого, по указанию Изгачёва часть архивных документов по Читинскому острогу были изъяты из общего пользования на долгие годы и к ним не было доступа. Краевед С.П. Пичуев обнаружил их в архиве только в 2018 году. Вот почему В.Ф. Балабанов не обнаружил их в Читинском госархиве.

В 1940 году после защиты учёной степени кандидата исторических наук В. Изгачёв был назначен заведующим кафедрой истории в Читинском пединституте. Он как один из первых учёных историков Забайкалья в то время пользовался непререкаемым авторитетом и поддержкой партийных органов области, свободно пользовался архивными документами в Читинском госархиве, что давало ему возможность плодотворно заниматься научной работой по исследованию истории Забайкалья. Он один из первых историков Забайкалья занимался исследованиями истории нерчинских сереброплавильных заводов, других исторических направлений XVII— XVIII вв.

В начале 60-х годов прошлого столетия научные организации Забайкалья не обладали Отписками Бекетова, которые он отправил в Москву в январе 1654 г. из Иргенского острога, в которых описал все детали своего похода в Даурский край. Только в 1973 году в Ленинградском архиве Академии наук СССР были найдены копии Иргенских отписок Бекетова, с которыми Изгачёв ознакомился и получил их копии, но в Чите их не опубликовал. 

В Государственном архиве Забайкальского края находятся на хранении документы личного фонда «Изгачёв Виктор Григорьевич» (ф. Р—2597, оп. 1, д. 210, — л. 293,295 об., 297 об., 299 об.); (ф. Р—2597, оп. 1 д. 132, — л. 66 об., 68 об., 121 об.); (ф. Р—2597, оп. 1, д. 117, — л. 1—24) и др.

Эти документы свидетельствуют о его научных исследованиях в части истории: похода П. Бекетова в Даурский край; основание Читинского плотбища; похода А.Ф. Пашкова; основание г. Читы. Причём объем этих документов достаточно большой и их исследование требуют специального масштабного изучения, а также его преподавательской работы в пединституте. Часть этих документов были опубликованы в научных изданиях и средствах массовой информации.

Так, исторический очерк «Читинское плотбище в XVII веке» был помещён в Учёных записках, Чита, в 1966 г. Издательство Читинского пединститута; «Летопись Читы» опубликованы в газете «Забайкальский Рабочий» в 1963—1964 гг. (№№ 298, 304, 4 и 13); «Иргенские отписки Петра Бекетова» также опубликованы в газете «Заб. Рабочий» в 1974 г. (№№ 98, 107).

Вместе с тем, опубликованные Изгачёвым научные исследования в части истории: похода П. Бекетова; похода А.Ф. Пашкова в Даурский край; постройки Читинского плотбища; основание г. Читы не соответствуют исторической действительности и явно искажают истинные обстоятельства указанных исторических фактов.

Для примера приведём часть извлечений. Так, в историческом очерке «Читинское плотбище в XVII веке» Изгачёв пишет:

— «Три с лишним века назад в Забайкалье, на месте впадения реки Читы в р. Ингоду было построено первое русское зимовье, а при нём Читинское плотбище — зародыш современного города Читы…».
— «Первое русское поселение на месте города Читы было основано 8 (18) октября 1653 года дружиной сына боярского П.И. Бекетова…».
— «…24 сентября (3 октября) 1653 года заложил Иргенский острог (ныне село Иргень). Отсюда была произведена разведка местности и найден «Волок», т. е. сухопутная однодневная дорога к устью реки Читы на реку Ингоду, куда Бекетов отправил грузы, предназначенные для постройки Нерчинского острога. В устье р. Читы на Большом Острове отряд Бекетова построил Плотбище, т. е. русскую старинную «судоверфь» для сооружения речных плотов и лодок. Это Плотбище было первым русским поселением на месте нынешнего областного города Читы. Место для Плотбища было выбрано Бекетовым весьма удачно…».
— «Отсюда Бекетов намечал до наступления морозов отплыть на плотах по реке Ингоде на Шилку, чтобы там при устье р. Нерча построить Нерчинский острог. Но 19 (29) октября 1653 г., как сообщает Фишер, «ударили сильные морозы. Ингода встала, плаванье пришлось отложить до весны. Оставив на Плотбище продовольствие под охраной 20 казаков, Бекетов в целях предосторожности от наводнения, велел построить зимовье на левом возвышенном берегу р. Читы…».
— «Он (Пашков) свой отряд вёл по пути П. Бекетова. Пашков нашёл в целости все Иргенские и Читинские постройки Бекетова, расширил их и прибавил к ним новые. На Плотбище он построил новые плоты и дощаники, речные и плоскодонные суда с палубой и парусами и весной 1658 года отплыл из Читы к сожжённому Нерчинску».

Далее приведём некоторые извлечения из статьи «Иргенские отписки Петра Бекетова», опубликованные в «Забайкальском Рабочем» 9 мая 1974 года в № 1071, — с. 4:

— «Иргенские отписки (теперь уже мы знаем не сотника казачьего, а «сына боярского») Петра Бекетова позволяет со всей точностью установить и дату основания нашего города…».
— «Но прежде проследим путь отважного землепроходца к тому месту, где сейчас стоит наш областной центр город Чита…».
— «Найдя удобный «волок» (дорогу) от Иргенского озера на Ингоду и возвратясь после личного осмотра местности Бекетов разделил строительный отряд на две части. Из них 70 человек строили Иргенский острог, а 30 человек были отправлены пешей цепочкой «с ношами» к устью реки Читы «за волок». Они должны были перенести своё имущество на Ингоду, построить Читинское плотбище…».
—«Описывая «Волок», Бекетов указывает, что «до половины Волока лес есть всякий. А с половины Волоку к Ингоде-реке степь, лесу нет никакого».
— «Вот почему Бекетов не мог построить и не строил сразу при выходе на Ингоду. Там была степь, лесу не было, лес он нашёл «лише край Онгиды реки, где волок», то есть на устье реки Читы. Здесь в дельте реки Читы и решает Бекетов строить Плотбище и вязать плоты».

На основании вышеизложенного следует сделать следующий вывод.

Во-первых, при написании исторического очерка «Читинское плотбище в XVII веке» Изгачёв за основу взял архивные материалы ГАЧО, свидетельствующие о постройке Читинского плотбища, спустя почти сорок лет после похода Бекетова, нерчинскими казаками в 1687—1688 г.г.  Он грубо извратил поход П. Бекетова в Забайкалье. Одним словом, очерк представляет собой настоящую фальшь. 

Во-вторых, овладев отписками Бекетова, казалось бы, что Изгачёв на их основе сделает исправления, допущенных в ранее опубликованных им научных материалах. Однако, он, манипулируя Отписками Бекетова и известными историческими материалами по истории основания г. Читы (архивные документы ГАЧО), умышленно ещё больше извратил как поход Бекетова, так и основание г. Читы, при этом сам запутался в описании этих исторических фактов.

В-третьих, опубликованными ложными научными исследованиями Изгачёвым, авторитет которого в то время был непререкаемым, воспользовались А. Кремнев, Н. Дворниченко, и в своих книгах делали ссылки на его исследования. Впоследствии содержание их книг о возникновении поселения Чита в 1653 г. вошло в издание БСЭ в 1957 г., а в 1976 г. из книг Дворниченко попали в 16 том СИЭ, а затем был подготовлен очерк в третье издание БСЭ в 1978 г. Таким образом, представленные в БСЭ све́дения о Чите являются не соответствующими действительности.

Деятельность Изгачёва за время работы на посту директора Читинского областного краеведческого музея, заведующего кафедрой истории Читинского государственного педагогического института носит отрицательный характер. Он своими нелицеприятными действиями причинил серьёзный вред исторической деятельности в Забайкалье, последствия которого до сих пор не устранены, он безобразно опорочил Петра Бекетова как историческую личность, а также бесстыдно поступил в отношении писателя Г. Граубина, подставив его при написании надуманного текста на панно гостиницы «Забайкалье».